Аполлинарий Васнецов. «Основание Москвы»
Основание Москвы датируется 1147 годом и приписывается Великому князю Киевскому Юрию Долгорукому. Городские постройки и оборонительные стены возвели на высоком Боровицком холме, в месте слияния рек Москвы и Неглинной, выше реки Яузы. Некоторое время город назывался Кучков, по имени владевшего этими землями боярина Степана Кучки, казненного Юрием Долгоруким, затем за ним навсегда укрепилось название по имени Москвы-реки.
Первыми иностранцами, прибывшими в Москву и поселившимися здесь на постоянное жительство, были греки. Уже в XIV веке вблизи от кремля возник греческий монастырь св. Николая, а греков, или, как их тогда называли, «гречинов», проживало в Москве так много, что их компактное поселение занимало значительное пространство между улицами Никольской и Ильинской.
В начале XV века князь Дмитрий Иванович Донской пригласил в Москву Феофана Грека. Здесь в 1405 году талантливый живописец руководил росписями Благовещенского собора в Кремле. Его кистью написан ряд замечательных икон, среди которых (предположительно) знаменитая Богоматерь Донская, ставшая национальной святыней России. Перед нею молился Иван Грозный, отправляясь в поход на Казань.
Донская икона Божией Матери. Феофан Грек.
Стремление попасть к московскому великокняжескому двору еще больше усилилось к концу XV века, когда Русь начала входить в круг первостепенных европейских держав. Кроме выходцев из Великого княжества Литовского и стран Востока, на службе у государя Московского появились итальянцы, приезжавшие из своих колоний в Крыму, и греки.
Особенно много греков появилось в столице Русского государства после женитьбы великого князя Ивана III (1440—1505) на племяннице последнего византийского императора Константина XI Софье (Зое) Палеолог, хотя очень немногие из них смогли впоследствии войти в непосредственное великокняжеское окружение. В 1472 году в свите Софьи Палеолог в Москву прибыли Юрий Траханиот, Дмитрий Траханиот, князь Константин, Дмитрий (посол ее братьев), св. Кассиан Грек (в миру Константин Гаврас).
Греки Дмитрий Траханиот и его брат Юрий служили жившей в Риме семье деспота Мореи Фомы Палеолога – брата последнего византийского императора. Его дочь Зоя (София) Палеолог в 1472 году была выдана замуж за овдовевшего Ивана III. Брат Софии, Андрей, послал Траханиотов в Москву в составе свиты принцессы для присутствия на бракосочетании. Еще раз Дмитрий Траханиот приехал в Москву в 1474 году как посол Андрея Палеолога. В 1480-х годах братья Траханиот перешли на московскую службу; возможно, что они переехали в 1479 году, когда в Москву приезжал Андрей Палеолог.
В это же время из Крыма в Москву прибыли Стефан Васильевич Гаврас и его сын Григорий Гаврас, происходившие из правящей династии княжества Феодоро. Сын последнего, Владимир Григорьевич, впоследствии был уже известен как «гость да и боярин великого князя».
В 1485 году в столице появился Иван Раль Палеолог с детьми, давших начало роду Ларевых. В 1496 году из Константинополя на жительство в Московское государство переехал Федор Дмитриевич Ласкарь (Ласкарис) с сыном Дмитрием, от которого произошел род Ласкиревых.
Начиная с XV века известны и другие греки, занимавшие различные должности в Московском государстве, например, служилый Мануил Ангелов, епископ Нил Гречин).
Другим известным греком, приехавшим в Москву, был Максим Грек. Он родился в знатной греческой семье. В 1516 по призыву московского великого князя Василия III Ивановича, просившего прислать «переводчика книжного на время», Максим Грек приехал в Москву. Ему поручили сделать перевод Толковой Псалтири, который он завершил в 1519 (или в 1522) году. По завершении работы Максим Грек просил разрешения вернуться на Афон, но его задержали в Москве, поручив в дальнейшем переводы и исправление других книг.
Максим Грек
В XVI веке Москва стала многонациональным городом, где, наряду с русскими, компактно проживали немцы, французы, англичане, греки и многие другие. В XVII веке возникла греческая слобода за рекой Яузой вокруг церкви Николы на Ямах.
Греки-православные, а также греки-мусульмане, принимавшие в России крещение, попадали из Турции в Москву различными путями. Реже в Столицу приезжали греки из других стран. Так, в середине 1620-х годов на русской службе появились высокородные двоюродные братья греки Иван и Дмитрий по фамилии Альберт. Иван до того служил капитаном в английской армии и прибыл в Москву с рекомендательной грамотой короля Карла I. Он был признан в России князем и вошел в элиту русского служилого общества. Вскоре тоже через Англию из Молдавии со службы при воеводе Р. Михне приехал его кузен Дмитрий. Братья Альберты почитались знатными людьми, были вхожи в круг вельмож, а для простых их соотечественников, годящихся для службы солдатами «нового строя», в 1630 году была сформирована особая «греческая рота».
Одним из самых видных греков-переводчиков и дипломатов того времени был Иван Дмитриев сын Селунский. Его отец грек-аристократ приехал в Москву из Салоник в конце XVI века, получил чин московского боярина, и при Борисе Годунове входил в Боярскую думу.
Не менее известен и грек Николай Гаврилович Спафарий (1636–1708) – видный русский дипломат, политический деятель, участник русской делегации от Посольского приказа в Китай, ученый, переводчик, богослов, путешественник и географ, происходивший из православной греческой семьи, жившей в Молдавском княжестве. Его отец был греком родом из южной Мореи (Лаконии). Николай Гаврилович учился в Константинополе и Падуе, в 1653–1671 гг. находился на государственной службе у молдавских и валашских господарей, выполняя дипломатические поручения в Константинополе, Стокгольме, Париже, являлся сторонником политического сближения Молдавии с Россией. В 1671 году он был направлен иерусалимским патриархом Досифеем II в Москву, где остался по приглашению Артамона Матвеева, ведавшего иностранными делами при царе Алексее Михайловиче и служил переводчиком Посольского приказа. Автор ряда работ исторического и богословского характера, а также текста «Царского титулярника». Николай Гаврилович является автором первой российской арифметики «Арифмологион», которую написал как учебное пособие для детей придворных и детей Артамона Матвеева. Рукопись была окончена в 1672 году в Чудовом монастыре.
Николай Гаврилович Спафарий
В 1675–1678 гг. Спафарий возглавлял русское посольство в Пекине. В отличие от предыдущих посланников, он всерьез занялся изучением Китая и китайского языка, что позволило ему собрать много ценных сведений.
В своем дорожном дневнике Николай Спафарий дал подробное и в общем верное описание среднего течения реки Оби, истоком которой он определил Телецкое озеро, питающееся водами Бии и Катуни), ее притоков — Иртыша и Кети, а также Ангары.
Спафарию принадлежит первое в географической литературе подробное описание Байкала. Он перечислил все впадающие в него реки, в том числе Селенгу, Баргузин, Верхнюю Ангару, описал остров Ольхон. Он верно оценил глубину озера, отметив, что оно сравнимо с высотой гор.
О своем путешествии в Китай представил в Посольский приказ три описания на русском языке — «Путешествие через Сибирь до границ Китая», «Путевые заметки», «Описание Китая».
По возвращении в Москву Спафарий участвовал в переговорах России с Молдавией и Валахией, в 1674 году выступал посредником в переговорах Молдавии с русским правительством об освобождении княжества от турецкой зависимости, а в 1695 году участвовал в Азовском походе Петра I. Умер в 1708 году в Москве.
В конце XVII века среди греков Москвы особенно выделялись братья Лихуды (Λειχούδης), Иоанникий (1633–1717) и Софроний (1652–1730), греческие православные монахи и преподаватели Славяно-греко-латинской академии – первого официально утверждённого высшего учебного заведения в Русском государстве.
Греки, родом с острова Кефалония (ныне Кефалиния), потомки византийского княжеского рода царской крови они получили образование в Греции, потом в Венеции и Падуанском университете, и несколько лет состояли учителями и проповедниками.
Когда русское правительство задумало завести в Москве высшую школу с именем академии, царь Фёдор и Патриарх Иоаким в 1682 году обратились к Восточным патриархам с прошением о присылке в Москву православных и искусных учителей. Так случилось, что с марта 1683 года братья Лихуды жили в Константинополе на подворье у Иерусалимского Патриарха Досифея II, предложившего им отправиться в Москву и снабдившего их рекомендательными грамотами и деньгами на дорогу.
3 июля 1683 года Лихуды оставили Константинополь, но из-за задержки в пути вследствие войны Австрии с Турцией и происков иезуитов в Польше, старавшихся как можно долее задержать Лихудов, прибыли в Москву только 6 марта 1685 года и в том же году стали преподавать в Богоявленском монастыре. В 1686 году для школы построили особый каменный трёхэтажный корпус в Заиконоспасском монастыре, в возведении которого «весьма много содействовал и деньгами и распоряжениями» князь Василий Васильевич Голицын, которого Лихуды называли своим «заступником, защитителем, помощником, покровом и прибежищем». В новое здание к первым ученикам Лихудов были переведены все ученики из типографской школы, а также «по указу Царей вскоре присоединены до 40 боярских детей и значительное число разночинцев». К концу 1687 года в Академии числилось 76 человек учащихся.
Трудам Лихудов ещё не даны оценки, так как ещё не рассмотрены все составленные ими учебники (по грамматике, риторике, логике, физике, психологии, богословию), по которым происходило преподавание в Заиконоспасской академии (они находятся в рукописях в разных библиотеках). Известно, что Лихуды пользовались собственными сочинениями, а также теми курсами, которые сами слушали в Падуе. Из того, что известно из курсов Лихудов видно, что они не рабски следовали Аристотелю, а лишь в умеренной степени вносили в свои курсы западный схоластический характер. Есть у них и собственные мысли, например в «риторике» деление красноречия на божественное, героическое и человеческое. Во всяком случае, уровень научности в курсах Лихудов выше, чем в подобных сочинениях учёных киевской академии их времени. У них меньше пристрастия к учениям дохристианских учёных и к схоластике, а в риторике, вопреки обычаю западному, они прямо держатся взглядов Аристотеля. Их можно назвать родоначальниками высшего образования в Великороссии.
Из учеников Лихудов образовалось целое поколение первых собственно русских учёных, каковы Ф. П. Поликарпов, А. К. Барсов, П. В. Постников, Феолог, Головин, Козма, Иов, Палладий Роговский и другие, отчасти бывшие профессорами академии и её начальниками, отчасти трудившиеся по исправлению Библии и издавшие ряд учёных сочинений.
Памятник братьям Иоакинию и Софронию Лихудам в Москве расположен рядом с Собором Богоявления недалеко от Никольской улицы.
Начало преподавательской деятельности братьев Лихудов в Москве в 1685 году ознаменовало окончательную победу «грекофильской» партии над «латинской» в богословских спорах и политической борьбе того времени в Русской Церкви и при царском дворе.
Известным греческим родом в Москве XVIII–XIX вв. был нетитулованный дворянский род Критских. «Древняя благородная Критских, пребывание свое имела на острове Кандии и владела там наследственно недвижимым имением. Происшедший от сего рода Дмитрий Критский, служил в Венецианской морской службе и в 1669 году в сражении убит. Потомки оной фамилии, вступя в вечное Российское подданство, равным образом находились в службе в разных чинах. Все сие доказывается справками Архива Коллегии Иностранных Дел и родословною Критских».
Герб рода Критских представляет собой щит, разделенный горизонтально на две части. В верхней половине в правом серебреном поле изображен корабль с распущенными парусами, а в левом красном крестообразно изображены серебреные лук и стрела. В нижней половине в золотом поле находится стоящий на горе Юпитер, держащий в руках «громовые стрелы», а у ног его виден черный орел. Щит увенчан дворянскими шлемом и короной. Намет на щите красный, подложенный золотом.
Герб рода Критских
На кладбище Донского монастыря в Москве в разное время были похоронены Мелания Никитична Критская (1733 – 1799), коллежский регистратор Андрей Федорович Критский (1741 – ???).
Представители этого греческого дворянского рода братья Михаил, Василий и Петр Критские, объявившие себя продолжателями борьбы декабристов, возглавляли возникший в 1827 году среди студентов Московского университета революционный кружок. Кружок братьев Критских носил политический характер. Михаил Критский называл декабристов великими, считал несчастным тот народ, который состоит под монархической властью. Членами кружка была заведена печать с надписью «Вольность и смерть тирану», оттиск которой был обнаружен на одной из бумаг. Участники кружка стояли за конституционный строй и в области тактики революционной борьбы сделали большой шаг вперед по сравнению с декабристами. Они вели речь не о военном перевороте, а о необходимости поднять массовое восстание, сделать революцию. Кружок был раскрыт и разгромлен в 1827 году. Василий и Михаил Критские были заключены в тюрьму Соловецкого монастыря, где Василий умер. Михаил и Петр были позднее разжалованы в солдаты.
Пожалуй, самым ярким представителем этого греческого дворянского рода в Москве был Николай Дмитриевич Критский – известный деятель российского военного флота, гидрограф, контр-адмирал. Он родился в 1781 году в семье дворян Московской губернии. В августе 1789 года восьмилетним мальчиком поступил в Корпус чужестранных единоверцев кадетом, по окончании которого был произведен в чин мичмана с определением на Черноморский флот. В 1801–1802 гг., командуя требакой «Константин», мичман Н.Д. Критский совместно лейтенантом И.М. Будищевым занимался гидрографическими исследованиями западного побережья Черного моря от Одессы до Босфора, проявив при этом глубокие знания и большие способности. Об этом было доложено главному командиру Черноморского флота и портов адмиралу маркизу де Траверсе, и в 1803 году молодому офицеру поручили самостоятельно произвести опись части побережья Азовского моря от Таганрога до Керченского пролива. Таким образом, Н.Д. Критский по праву считается одним из зачинателей научного описания Азовского и Черноморского бассейнов. В 1804 году он был произведен в лейтенанты, и в течение последующих трех лет плавал на коммерческих судах.
Во время русско-турецкой войны 1806–1812 гг., командуя отрядом канонерских лодок, Николай Дмитриевич принял боевое крещение, участвуя в экспедициях Черноморского корабельного флота против турецких крепостей Анапы, Платано и Трапезунда. В 1811 году он был произведен в капитан-лейтенанты, а в 1820 году назначен командиром корвета «Язон», на котором продолжал гидрографические работы.
С конца XVIII века в связи с присоединением к России Северного Причерноморья возник интерес к его многовековой истории. При составлении карт и лоций на них отмечались остатки древних поселений. В античный период, как в самой Греции, так и в Северном Причерноморье, остров Фидониси (у древних греков – Левкас, ныне – остров Змеиный) был почитаем и известен из-за находившегося на нем святилища Ахилла. Научным кругам России Фидониси стал известен после того, как в 1823 году, по просьбе Петербургской Академии Наук, капитан-лейтенант Н.Д. Критский сделал топографическую съемку острова. Он же провел здесь небольшие археологические раскопки и дал описание найденных вещей, среди которых была «весьма древняя греческая надпись». Кроме чисто геодезических и гидрографических сведений к плану Критского прилагалась легенда, где были отмечены остатки античного храма, «древних развалин» и стен.
В 1824 году, командуя тем же корветом, Николай Дмитриевич занимался описью побережья Черного моря, 30 августа (11 сентября) был произведен в капитаны 2 ранга и за 25-летнюю безупречную службу в офицерских чинах награжден орденом Св. Георгия 4 степени. В следующем году Н.Д. Критский был назначен командиром шхуны «Голубка», участвовавшей в работах гидрографической экспедиции Е.П. Манганари, с которым в 1826 году производил опись побережья Крыма от Севастополя до Керченского пролива. За успешное выполнение этой работы он был «всемилостивейше награжден орденом Св. Владимира 4 степени».
В начале 1827 года, когда Россия начала активные приготовления к войне с Турцией, Н.Д. Критский командовавший в то время 34-м флотским экипажем и линейным кораблем «Св. Николай», был отозван из Севастополя в Николаев. Здесь он получил назначение на должность офицера для особых поручений при главном командире Черноморского флота и портов вице-адмирале А.С. Грейге, и находился при нем, поочередно, на командирской яхте «Утеха» и флагманском линейном корабле «Париж». Весной того же года Критский был командирован в Екатеринодар (ныне Краснодар), откуда «берегом отправился к Анапе» с заданием собрать интересовавшие главного командира сведения о «расположении горских жителей», численности гарнизона и состояния Анапской крепости, овладение которой входило в первоочередные планы предстоявшей войны. По возвращению из Анапы в Николаев, за успешное выполнение поручения Н.Д. Критский был награжден орденом Св. Анны 2 степени, и направлен под Очаков, где руководил проводкой в Дунай мостовых понтонов. В декабре 1827 года он был произведен в капитаны 1 ранга, а 4 (16) апреля 1828 года награжден алмазными подвесками к уже полученному им ордену Св. Анны 2 степени.
Особенно отличился Критский во время русско-турецкой войны 1828–1829 гг., когда 17 (29) августа, командуя отрядом судов, он уничтожил укрепление Инада и находившиеся в нем значительные запасы пороха, снарядов и амуниции. В это время шла затянувшаяся осада крепости Варны, и Николай I изъявил желание лично руководить действиями армии и флота. Когда государь впервые посетил флагманский корабль «Париж», им командовал капитан 1 ранга Д.Е. Бальзам, – человек тучного телосложения, страдавший временами сильной одышкой, и, следовательно, недостаточно расторопный. Присутствие же на корабле императора требовало офицера «деятельного и исправного», поэтому вместо Бальзама вице-адмирал Грейг назначил командиром «Парижа» капитана 1 ранга Критского, отличившегося накануне уничтожением Инады.
Н.Д. Критский был намного расторопнее и распорядительнее своего предшественника, но вместе с тем нелюбим на флоте за свой раздражительный характер и грубое обращение с подчиненными. Как командир корабля он желал пользоваться всеми предоставленными ему правами, – единолично всем управлять и властвовать безраздельно. Во время пребывания государя императора на корабле «Париж», здесь находились две роты гвардейского флотского экипажа под командованием капитана 2 ранга Беллинсгаузена, которые не привлекались ни к каким повседневным работам на корабле, содержа лишь караулы, и, выходя в строй только при появлении по утрам на юте Николая I. Критскому не нравилось такое настроение гвардейцев. Желая подчинить их своей власти и заставить участвовать в работах на корабле наравне с моряками-черноморцами, он воспользовался удобным случаем и, однажды утром, когда император вышел на ют в сопровождении адмирала Грейга, князя Меншикова, графов Нессельроде, Потоцкого и других высокопоставленных лиц из свиты, Критский, скомандовал: «К ноге!», и закричал гвардейцам: «Всякий, кто ест хлеб государя, должен производить все работы! Ступайте подтягивать канат!» Граф Потоцкий, а за ним Нессельроде, и все остальные, услышав эти слова, растерялись, произнося каждый: «И я ем хлеб государя, значит, и я должен работать…», принялись вместе с матросами тянуть канат. При виде этого гвардейцам не оставалось ничего иного, как присоединиться к именитым вельможам. Так Критский заставил гвардейцев исполнять все тяжелые работы на корабле.
Все находившиеся на «Париже» лица, принадлежавшие к свите Николая I, пользовались без ведома Критского катерами, на которых отправлялись в лагерь осадных войск на берегу. Критскому это не нравилось, и он отдал распоряжение не давать впредь, кому бы то ни было, ни одного катера без его особого на то разрешения. Один из флигель-адъютантов Николая I, не знавший об этом распоряжении, потребовал себе катер. Когда старший офицер ответил, что он должен получить на это разрешение у командира корабля, тот в гневе подошел к Критскому и, повысив голос, стал возмущаться неисполнением его требования, пригрозив, что он, князь, будет жаловаться адмиралу. Выслушав его внимательно, Критский хладнокровно ответил: «Разве вы здесь на почтовой станции? Я не дам Вам одному катера, пока не соберутся многие другие, желающие отправиться на берег; а Вы можете жаловаться кому угодно!». Он произнес эти слова так громко, что их услышали находившимися в это время на юте вице-адмирал Грейг, Николай I и другими высокопоставленные лица. Князь обратился, было, к Грейгу с жалобой на Критского, но то остановил его жестом руки, пояснив: «Хотя я и адмирал, но в подобных случаях сам состою в распоряжении командира корабля». После этого все без исключения стали просить у Критского разрешения воспользоваться катером. Он вновь одержал верх, но нажил себе при этом много недоброжелателей при дворе, что, впоследствии, пагубно сказалось на его служебной карьере. В том же году он был произведен в контр-адмиралы с назначением на должность обер-интенданта Главного управления Черноморского флота и портов, и в кампании 1829 года не участвовал.
Современники двояко относились к Н.Д. Критскому: одни с явным недоверием, говоря о нем, как о человеке «нечистом на руку» и вообще «казнокраде», другие с восхищением, ценя его прямоту, непреклонность и остроумие. Но было в нем и нечто другое: проницательный ум и образованность открывали перед ним двери любых семейных домов. Николай Дмитриевич был начитанным, обладавшим широким кругом интересов человеком, хорошо знакомым с древней и новой литературой, историей, географией, любил и знал математику, астрономию. К кругу его близких друзей относились адмирал А.С. Грейг, севастопольский помещик И.А. Кази, контр-адмиралы И.И. Стожевский и М.Н. Станюкович. Сыну последнего, известному писателю-маринисту, «славному певцу моря», «флагману морской литературы» Константину Михайловичу Станюковичу, Николай Дмитриевич доводился крестным отцом.
А. Папаниколаки для Центр греческих исследований им В.Х. Кондараки http://kondaraki.ru/
Источник: https://www.facebook.com/wub95/posts/1101337866591019